Ева Фейн // Eva Fane
«Четыреста Девяностая»

Личное дело
   Она не помнит, как оказалась в лаборатории. Просто однажды утром проснулась в белоснежно-белой палате. Она, и сотни таких же детей. Кто-то трясся от страха, забиваясь в угол; кто-то пытался убежать, долбя кулаками в стены; она же молча наблюдала за творившимся вокруг хаосом, совершенно не понимая, что происходит, пытаясь отыскать в тёмных уголках своей памяти хотя бы одно логическое объяснение происходящему. Но его не было. Всё встало на свои места чуть позже, когда монотонный холодный голос представился учёным Мантикоры, а затем дал чёткие указания дальнейших действий, за несоблюдение которых незамедлительно последовало бы наказание. Повинуясь незнакомому голосу, дети ровным строем вышли из камеры, где их ждал высокий черноволосый мужчина в длинном белом халате и несколько десятков вооружённых людей. Позже они проследовали в очередное белоснежное помещение, где были проинструктированы о цели их нахождения здесь. Попытки бежать — бессмысленными. Ваших криков о помощи никто не услышит. Если кто-то из вас вдруг сломается — вас заменят другим. Все они, каждый ребёнок, был не более, чем игрушкой, которым сразу дали понять, что их жизни ничего не значат. Но она не переставала надеяться, что рано или поздно хоть кому-то из них удастся спастись и покинуть это ужасное место. Она верила, что однажды всё будет как раньше. Верила до тех пор, пока ей не стёрли память о её прошлой жизни. Она забыла обо всём ровно до того момента, как оказалась здесь, а потому другой жизни не знала, но где-то в глубине души очень хотела.
   Последующие годы они провели за жёсткими тренировками. Их растили словно свиней на убой, присвоив каждому порядковый номер. Этот номер раскалённым железом по коже выжгли ей на запястье. Так она стала Четыреста Девяностой. Каждый день, с утра и до вечера, из них выжимали все соки, вдалбливая в головы, что они солдаты, а солдаты должны быть преданными и послушными. В противном случае их убивали. Но, на самом деле, дети начали умирать раньше. С того момента, как над ними стали проводить эксперименты. Многие сходили с ума, некоторые не выдерживали пыток, а кто-то просто принял всё это, как приняла и Четыреста Девяностая. Она прекрасно понимала, что единственное, что она могла сделать — хоть как-то поддерживать других. И среди таких нелюдимых, таких брошенных и даже жестоких роботов, она казалась лучиком солнца. Пыталась заботиться обо всех и так по-особому нежно улыбалась. Она была не такой, как остальные. Четыреста Девяностая была странная. Но вместе с этим она была исполнительным бойцом. Она была одной из тех, кто подавал большие надежды. В конечном итоге, ей большие ничего не оставалось, кроме как подчиняться, ведь не помня своего истинного предназначения, она считала, что оно заключалось именно в этом.
   Ей было одиннадцать, когда за ней пришёл тот самый черноволосый мужчина, который уводил детей туда, откуда они возвращалась либо не людьми, либо не возвращались совсем. Так она поняла, что этот день либо изменит её, либо убьёт. Четыреста Девяностая уснула на операционном столе, а когда проснулась — её ноги были заменены механическими протезами, к которым пришлось привыкать не одну неделю. Кожа была идентичная настоящей, но всё остальное — машина. Прошло, кажется, несколько недель, прежде, чем за ней снова пришли. Четыреста Девяностая помнит, как холодные металлические лезвия резали её кожу. Помнит дикую, невыносимую боль во всём организме. Помнит, как срывала голос, крича в пустоту. Помнит, как каждая косточка в теле словно ломалась снова и снова. А потом она просто отключилась. На какое-то мгновение её дыхание остановилось, но через пару секунд она открыла глаза, жадно глотая воздух ртом. Из глаз текли слёзы, а окружающие её учёные довольно улыбались. Кажется, они не меньше их пациентки были удивлены, что она осталась в живых. В любом случае, они восприняли это как должное, отправив подопытную на реабилитацию. С каждым днём всё больше детей уходили с врачами. Далеко не все возвращались, а те, кто возвращался, уже не был похож на себя. Даже некогда болтливая по меркам детей-роботов Четыреста Девяностая стала более молчаливой и улыбалась уже не так часто, но всё же по-прежнему искренне и нежно. Она толком и не помнит где научилась улыбаться. Просто однажды увидела боль и страх в глазах очередного мальчишки, и губы сами растянулись в непонятном ей на тот момент жесте.
   Постепенно Мантикора начала выпускать Четыреста Девяностую на задания, где от неё требовалось устранить того, или иного человека. И не было ни раза, чтобы киборг провалила задания. Но даже не смотря на успех миссий, учёным показалось, что их подопытная недостаточно механизирована и её можно прокачать ещё больше. Сначала они заменили ей глаза и голосовые связки. Затем полностью заменили кожу идентичной натуральной, разве что в разы крепче. После — добавили ещё один имплант в мозг. Почти месяц с головой происходила какая-то чушь, заставляя Четыреста Девяностую скрести ногтями по коже, пытаясь выскоблить этот имплант. Спасал только исцеляющий фактор, которым её наградили запущенные в кровь наноботы. А потом был неудачный эксперимент. Подопытной решили ввести новейшие импланты, в погоне сделать из её кожи броню. Но что-то пошло не так и процедура стала невыносимо болезненной. Корчась от боли, истошно крича и задыхаясь, Четыреста Девяностая расцарапывала на себе кожу, желая прекратить это, хотя на самом деле желала лишь смерти. И вдруг, после десяти минут адской боли, которую она не испытывала ещё никогда и вряд ли ещё испытает, всё прекратилось. В один момент наступила пустота. Совершенно ничего. А затем она отрубилась. В тот момент киборг, лишённых каких-либо эмоций и чувств, впервые за долгое время испытала страх, беспомощность и... радость. Радость за то, что человеческое в ней всё-таки не потеряно и никогда не было. Вместе с этими чувствами пришла и надежда. Маленьким огоньком она забилась в груди, согревая даже в самые тёмные времена.
   В конечном итоге, пройдя через все испытания и опыты, из всех детей, что оказались в лаборатории в самом начале, в живых осталось лишь двое — Четыреста Девяностая и Пятьсот Первый. Тот самый мальчик, из-за которого Четыреста Девяностая впервые улыбнулась. В шутку их прозвали Адамом и Евой, так что в дальнейшем они называли друг друга так - всё лучше, чем порядковый номер, хоть от нового прозвища последняя и не была в восторге. А потом на лабораторию напали. Никто толком и не успел понять кто это, но нападающие в считанные секунды захватили власть в лаборатории, перебив большую часть людей. Остальная часть начала эвакуацию. В этот же момент один из учёных — тот самый темноволосый мужчина, — решил помочь своим подопытным, отключив у них имплант, отвечающий за подавление эмоций. Они волной захлестнули Еву, утаскивая в свой омут. Тысяча чувств смешались в одно большое пятно, отравляя мозг киборга, не давая ей дышать. На секунду она потеряла над собой контроль, но тут же пришла в чувство благодаря Адаму, который не мешкая схватил Еву за руку и потащил за собой, к выходу. Туда, куда все дети так стремились в самом начале. Попав в канализацию с небольшой группой выживших, киборги решили разделиться. Ева не совсем поняла почему было принято такое решение, но тогда оно казалось самым рациональным. Пятьсот Первый скрылся из глаз Четыреста Девяностой невероятно быстро, оставив её наедине с собой и десятком незнакомцев, вместе с которыми она чуть позже поднялась на поверхность Лондона. В тот день всё для неё было ново. Запахи, звуки, сам мир... И ей понадобилось время, чтобы привыкнуть, но она справилась, как и всегда, до сих пор не веря в свою удачу.  Сразу придумала себе имя, составила план дальнейших действий и шагнула в новую, лучшую жизнь, оставляя позади себя весь этот пережитый кошмар.

Способности
   Тело Четыреста Девяностой подверглось операциям, в ходе которых было дополнено механическими и электронными компонентами. Они способствуют быстрой регенерации, невосприимчивости к ядам и токсинам, повышению физической силы, выносливости и долговечностью.  Однако, главным минусом протезов и кибернетического тела в целом, является  периодическая необходимость в замене деталей. В прочем, даже подобная процедура производится по мере необходимости (поломка/неисправность протеза, стёртость и пр.). Также тело выступает в роли энергообменника, позволяя забирать или отдавать свои электрическую, световую энергии или даже зарядку другому киборгу.

Навыки.
   Как и другие дети, Четыреста Девяностая была обучена боевым искусствам, использованию огнестрельного и холодного оружия и гимнастике. Очень неплохо владеет рукопашным боем, однако в драке полагаясь на свои скорость и ловкость, сбивая противника сначала с толку, а после и с ног, быстрыми короткими ударами. Из оружия предпочитает ножи и пистолеты, хотя при надобности Ева сможет использовать оружие и более мощное. Прекрасно разбирается в механизмах, различных машинах в целом и оборудовании, поэтому заменить/починить собственные протезы не составляет труда. Куда сложнее найти подходящие детали.
Интересные факты.
- Довольно хорошо знает анатомию и биологию, на которые и полагается в бою, нанося удары по слабым местам человеческого тела.
- Свободно говорит на французском, чуть хуже — на испанском, знает отдельные фразы на итальянском.
- Немного увлекается мифологией и историей.
- Обожает сладкое. Особенно это относится к чизкейкам, мороженому и молочному шоколаду, без которых Ева уже не может прожить и дня.
- На твёрдом неплохом уровне умеет водить машины, хотя и водит по правилу 'чем быстрее едешь, тем меньше ям'.
- Зато умеет готовить, и весьма недурно. В особенности сладкое.
- Немного играет на пианино.
- Любит рисовать, хотя чаще всего делает это для себя или когда задумывается.
- Скрывает сколько целей убила, находясь в лаборатории. Говорили, что их число варьировалось от шестидесяти до ста. Настоящую цифру не называет.
- Вместе с ней в квартире вот уже несколько дней обитает крепкий чёрный годовалый кот, подобранный на улице и получивший кличку Арно. Что несколько символично — чёрные лапы кота до колен белые, словно символизируя механические протезы его хозяйки.
- Человеческая часть тела, как и все органы, вполне может быть повреждена. Благодаря наноботам регенерация может заживить порез, срастить кости и даже вырастить новое лёгкое (пусть этот процесс и занимает времени от нескольких дней, до нескольких недель), но задетое, скажем, ножом, сердце, не восстановит, как и отрубленную руку или голову.
- Ева чувствует потребность в еде, однако для сна ей вполне может хватить четырёх часов в сути. Исключение, если какой-либо имплант был повреждён или нуждается в зарядке. В этом случае может проспать более десяти часов, а подзаряжаться все сорок восемь.

Средства связи

Отредактировано Eva Fane (2016-04-25 19:41:14)